Недавно в этом ЖЖ обсуждались тезисы покойного профессора Живова о России как правопреемнице Византии (и об оговорках, с которыми эту преемственность следует воспринимать). По ходу спора вспомнилось, что у Византии существует ещё одна правопреемница, более очевидная, чем Третий Рим — и это Турция. Её правители тоже объявляли себя наследниками великой империи, начиная буквально с вечера 29 мая 1453 года, когда Мехмет II впервые вступил на улицы Константинополя. И в каком-то смысле (физическом, если не моральном), у них было на это больше прав, чем у московских царей.
По ходу обсуждения турецких взглядов на Византию всплыл в разговоре свежий исторический блокбастер, посвящённый взятию Константинополя. Собственно, вот он:
С одной стороны, адский китч и трэш, а с другой — прекрасная точка в споре о том, кто на самом деле наследовал Византии: мы или турки.
Наследовали, на самом деле, и те, и другие — причём взяли мы оттуда одно и то же, и в одинаковой степени.
На гербе династии Палеологов (который в фильме сияет у императора на груди, а по воспоминаниям современников был вышит на носках — по ним-то и опознали тело) красуется двухголовая птица-мутант. Взоры и помыслы несчастного пернатого вечно устремлены в противоположные стороны. Геральдика может предложить этому раздвоению бесконечное множество патетических истолкований, но подлинно научное название одно: шизофрения, раздвоение мозга/сознания. Именно такое наследие, уходя в историческое небытие, оставила империя Палеологов своим наследникам — правителям России и Турции.
Как эта шиза косит турецкое сознание образца 2012 года, хорошо видно в заключительной сцене фильма, где султан Мехмет II входит в храм Святой Софии, и обнаруживает там большую толпу оцепеневших от ужаса православных женщин, детей, стариков. До этой сцены нам 158 минут показывали, как богобоязненный предводитель мусульман, помолясь всем войском, силой меча захватывает земли неверных (